- Приготовь ванну! - на ходу стягивая перчатки, Софи прошла мимо замершей прислуги на второй этаж. Конная прогулка не удалась - казавшаяся смирной, пока стояла на конюшне, лошадь словно взбесилась, попав на свободное поле. Хрипела, ржала, грызла удила. Устав хлестать ее плетью и дергать уздечку, Софи пустила в ход собачий арапник, но толку было мало.

В конечном счете конюх Майкл перехватил поводья и отдал Софии своего коня - уже старого мерина, спокойного и абсолютно бзразличного к тяготам судьбы. Похвалы и понукания он воспринимал одинаково безразлично. Дорогу до усадьбы он знал, и сам шел обратно одним и тем же скорым шагом. Никакого удовольствия от прогулки София не получила. Настроение у нее - в том числе и из-за других причин - было отвратительным. Не глядя, она швырнула перчатки для езды в сторону, и Долорес - старая, почти шестидесятилетняя, давно научившаяся понимать жесты хозяйки рабыня-мулатка - аккуратно и незаметно подобрала их.

Поднимаясь наверх по лестнице, Софи так же на ходу сорвала берет и кинула его в сторону. По шуршанию ткани она поняла, что Долорес подхватила и его. Услужливость рабыни начала раздражать, и Софи резко обернулась. Долорес замерла перед ней, старательно глядя в пол и держа в руках перчатки и берет.
- Ванна готова? Я желаю смыть пыль.

Рабыня промолчала больше секунды - крайне долго в условиях, когда хозяйка готова метать молнии в непокорных.
- Мы не ожидали, что вы так рано прибудете... Вода еще не нагрета...

- Плохо. Я недовольна тобой. Стареешь ты. Возможно, тебя стоит продать? - словно бы размышляя вслух, произнесла Софи. С удовольствием она увидела, как на лице рабыни мелькнул страх - в её возрасте было бы нелегко уйти неведомо куда, оставив здесь детей и сестру. Стоя на три ступени выше, Софи сверху вниз смотрела на старуху, размышляя, как же с ней быть.
- Ладно, хватит с неё... А то еще в обморок свалится или истерику устроит...

- Будем считать, это последний раз, когда ты настолько нерасторопна. Я буду переодеваться, пришли мне рабыню помоложе и побыстрее. А сама нагрей воду. Как угодно, хоть сама на ней верхом сиди, но чтоб через десять минут было готово!
Быстро развернувшись, София пошла наверх. Но еще при словах "десять минут" она успела заметить, как глаза мулатки полыхнули радостью - видимо, ей не хватало как раз столько времени.

- Изабелла! Скорее помоги хозяйке переодеться для принятия ванны! Скорее! - прошипела Долорес.

Поднявшись в свою комнату, София села в кресло и задумалась. Не о Долорес, конечно, а о лошади.
- Видимо, придется продавать... Или попробовать снова? Надо будет спросить Майкла, что он об этом думает...

Размышляя, София не глядела на дверь и не обратила внимание, вошел ли кто-либо. Расслабившись в кресле и ощущая, как побаливают и слегка дрожат от напряжения руки, она вполголоса приказала:
- Снимай сапоги...

- Потом почистишь их... - сказала Софи, ощущая, как ноги блаженного расслабляются после тяжелого кокона из выделанной кожи. И лишь затем соизволила открыть глаза. Перед ней стояла, сложив руки за спиной, молодая черная девица. Видимо, из новых рабов - несколько дней назад управляющий купил новых рабов, причем как всегда - сразу кучей, с полдесятка. Софи, собираясь в город, меьком видела, как их привели на усадьбу. Часть переправили дальше, часть осталась тут. В основном эо были рабочие рабы, ничего необычного. Такие приходят и уходят. Неинтересно.

Эта была явно из таких же. Софи не помнила - или не знала - ее имени. Да в принципе это было и не важно. Встав, она повернулась к ней спиной:
- Расстегни и помоги снять платье, - Софи знала, что расстегнуть платье не так и просто, и даже Долорес часто возилась с этим. Но Софи подозревала, что в случае с Долорес виновата не сложность застежек, а старческая близорукость рабыни.
- Поглядим, как с этим справится молодая...

София расслабила плечи и чуть склонила голову набок, ожидая, пока с неё снимут тесное и тяжелое платье. Тело девушки устало и жаждало свежести купания, а затем приятного отдыха на кровати - там осталась недочитанная книга на немецком, чтение на котором составляло часть её образования, как считал её личный учитель - немец. Освободившись от платья, девушка не стала бы мерзнуть - под ним была нижняя рубашка, из шелка, и панталоны.

- Имя? - спросила Софи, не оборачиваясь. И так было понятно, чего она хочет. Если же рабыня не сумеет понять свою хозяина, в неё надо понимание вбить. Плетью или тяжелым кнутом, если окажется слишком упряма. Имя иметь рабыне вообще не обязательно, это для удобства хозяина. Никто же не дает имена лопатам или метлам. Даже если они различны. Имя - это привилегия, и его еще надо заслужить.

Горничная из новой рабыни была не слишком хорошей. Даже спиной через двойное платье из плотной ткани для верховой езды, Софи ощущала, как пальцы негритянки судорожно возятся и теребят застежки. Впрочем, уже начиная с третьей, дело пошло на лад, и раздражительность Софии перестала нарастать. Нет, она не успокоилась, но если б помощница возилась с застежками еще хоть на десять секунд дольше, то кнута ей было бы не избежать. А так...

Глядишь, и выйдет из неё толк... - подумала Софи, услышав имя, но последующая фраза заставила её напрячься, как пантеру перед прыжком. Внешне этого ничего не выдавало, кроме того, что София стала чуть более пружинисто двигаться. Отойдя к стене, она протянула руку, поправила чуть сбившуюся салфетку под стоявшей там декоративной вазой, и повернулась снова к Изабел.

Прежде чем что-то сказать, Софи уже более внимательно и оценивающе смотрела на рабыню, мысленно составляя себе ее, как это назовут через примерно двести лет, "психологический портрет" и раздумывая о ее биографии.

- На вид ей лет двадцать... Видимо, мужа ей прошлый владелец еще не присмотрел, или присмотрел, но были сложности, отчего и отдал на продажу... Наверняка жила с родителями, или как минимум с матерью. Полностью чернокожая - у мулатов чуть светлее кожа, как бы они не загорали, и как правило, иная форма носа и бровей. Значит, не случайная дочка хозяина или кого-то из господ, и привилегиями не пользовалась... Логично, иначе ее бы и не продавали. А значит, в рабстве смолоду... Но такую дерзость ляпнуть? Видимо, от волнения... Сейчас прощупаем, что с тобой делать, "Из или Белла"...

Плавным, пружинистым шагом София подошла к рабыне и встала перед ней, внимательно глядя ей в лицо. Рабыня, как ей и положено, не поднимала глаза без приказа.
Изабел была немного ниже своей хозяйки, но значительно шире в кости, и округлости груди, бедер и ягодиц были побольше, да и талия была не осиной. Само собой, никакого лишнего жира - в рабстве не разъешься, и большую часть веса ее составляли именно упругие женские мышцы, характерные для трудящихся - рабынь и вольнонаёмных. Хотя и женственной её фигура от этого быть не перестала ни в коей мере.

София окончательно успокоилась и плавно начала сладким, буквально источающим мед тоном:
- Можно Из? Или Белла? Это великолепно... Правда, это здорово! - сладкий и восторженный тон мог бы насторожить не только знакомых Софии, но и вообще любого, знакомого с психологией такого типа женщин.
- А что ты еще мне разрешаешь? Быть может, я могу называть тебя не только Из или Беллой, или Изабел, но и так, как мне понравится, а? - голос был все так же сладок. Плавно вернувшись к креслу, София подхватила брошенный у него арапник. Кнутовище удобно легло в руку. Повернувшись к Изабел, Софи все тем же мягким голосом продолжила.
- Ну так что, могу я называть тебя как-то иначе?

Отредактировано Sophia Brunner (2012-03-10 20:06:14)

- П-простите пожалуйста, я не хотела, - бормотала рабыня, трясясь как желе. Вид её ясно давал понять, что наказания она боится до полусмерти, если не еще больше. Но что такое вид?
- Сейчас она запугана и трясется, завтра сделает всё то же самое, а то и похуже... Власть держится на страхе. И надо в неё этот страх вбивать!

- Конечно, ты не хотела. Это неудивительно. Не думаю, что ты хотела, чтоб я сейчас избила тебя плеткой. Не хотела этого? Или не хотела меня сердить?
Девушка перед Софией тряслась крупной дрожью, прислушавшись и присмотревшись, Софи заметила, что зубы девушки чуть слышно, но отчетливо выбивают ритм, а лоб покрылся потом. Возможно, из-за жара в ванной, а может быть и от страха... Лицо тоже изменило цвет - стало более серым, словно запыленным. Её расширенные глаза подрагивали и вроде как были наполнены слезами.

Глядя на отчаявшуюся рабыню, София ощутила острое удовольствие от власти над ней. Облизав внезапно пересохшие губы и глубоко вдохнув, она мысленно приготовилась нанести удар и... замерла. Не от жалости, конечно. Но во-первых, ожидание наказания страшнее самого наказания, а во-вторых, в такой позе бить-то было и некуда.

София превосходно владела плеткой, это была её слабость, которой потакали и отец, и брат - им нравилось смотреть, как девчушка вместо игры в куклы лихо сбивает плеткой ветки с кустов. А три года назад Софи даже неслабо подняла свой авторитет, когда к ним заехал сосед-плантатор, не знавший об этом увлечении Софи. После того как он на охоте не смог зашибить зайца арапником, отец заявил, что его дочь владеет плеткой лучше. Оскорбленный в лучших чувствах мистер Стентон согласился на пари - на сто долларов. Софи еще долго не могла забыть, как горели его щеки и уши, когда восемнадцатилетняя девчонка с налета на скаку сбила со стола плеткой поставленную на ребро монету. А через еще месяц он приехал на день ангела к Софии и привез с собой сына - двадцатипятилетнего, подающего надежды и умного, будущего врача Генри Стентона. А еще через год Софи и Генри - тоже обожающий охоту и верховую езду - были обручены... Впрочем, это уже иная история...

А сейчас София была на другой охоте. Дичь стояла перед ней, всецело в её власти, и Софи могла ударить плетью куда угодно, и точно попасть - хоть в мочку уха, хоть в колено. Но в такой позе - когда руки негритянки были за её спиной - удары по спине были бессмысленны, и при мало-мальской силе рассекли бы кожу на руках. То же касалось бы и ударов в любую иную часть тела. А оставлять шрамы София не любила. Особенно на лице - неприятно, если раб мелькает шрамами по дому. Если же бить слабо - толку не будет. Да и одежду можно разорвать, а чинить кому? А потом что, прислуга будет ходить в латаной одежде? Или шить новую?

От безысходности ситуации Софи злилась еще больше, но для Изабел это было небесным благословением - злость Софии больше не фокусировалась на ней. Постояв в размышлении "бить или не бить?" еще секунд десять, Софи выдохнула с раздражением и швырнула арапник в угол у кресла. Почти одновременно из коридора донеслись быстрые шаркающие шаги.
- Не знаю, почему тебе это не объяснили, но так и быть, я скажу тебе это первый и последний раз - если ты говоришь со мной или с кем-либо еще из свободных людей, то изволь обращаться "госпожа" или "господин". Если этого не будет... - не договорив, Софи вернулась в кресло и села. Одновременно с тем из-за двери раздался голос Долорес:
- Госпожа, я принесла горячую воду... Мне войти?
- Да.

Вошедшая старуха с двумя ведрами неуклюже прошла до ванны и влила почти кипящую воду внутрь. Пар рванулся вверх. Склонив голову. Долорес ушла, забрав и пустые ведра.
- Принеси мне домашнее платье и забери это... - кивнула София в сторону платья для верховой езды. Одновременно с тем она приподняла ногу и скатала чулок с ноги, снимая его. Затем второй. Спустила и, переступив, оставила на полу панталоны. Последней была нательная рубашка. Сбросив её на пол, София перешагнула через край ванны и блаженно устроилась в горячей воде. Тепло расслабляло мышцы и снимало усталость. Откинувшись и опершись на край ванны, девушка полностью расслабилась и почти закрыла глаза, глядя на происодящее в комнате через полуприкрытые веки...

София расслабилась в горячей воде. Про рабыню она тут же забыла - нехватало еще размышлять о ней. Есть куда более приятные мысли - о предстоящей свадьбе, скажем. Генри должен был завершить учебу в Англии в Кингс-колледже уже следующим летом, и свадьба была назначена на август следующего года. Сладко вздохнув, София представила себя рядом с Генри перед алтарем... Кольцо на пальце... Свадебный танец... Ужин под довольными взорами родителей...

Горячая вода расслабляла, а недавний выброс адреналина будоражил, и мысли девушки свернули на более греховную дорожку. Изучив, как и все образованные люди, анатомию - в общем-то, в этой области тайком от отца и намного раньше заданий учителя - девушка находилась не на уровне "находят в капусте", но всё равно представления у неё были теоретические, и оттого самые смутные. И эта неизвестность возбуждала еще больше...
Руки под водой погладили грудь, скользнули по ягодицам и бедрам, поднялись по внутренней стороне бедра вверх, плавно и бережно потерев между ними... От приятных ощущений девушка прерывисто вздохнула, слегка изгибаясь всем телом, и снова облизала мгновенно опять пересохшие губы.

Чуть скрипнула дверь. Софи резко дернулась - нехватало еще, чтоб рабы видели, чем она занимается - и обернулась. Это оказалась Изабел, с платьем в руках. Понимая, что задерживаться в ванне не стоит, Софи вышла из нее, сама вытащила с полки полотенце и вытерла чуть забрызганное водой лицо. Волосы, к счастью, не намокли, и сушить их не требовалось. Накинув на себя полотенце, девушка бросила через плечо.
- Промокни мне спину, - и замерла в ожидании исполнения приказа.

__________________________________________

Пока Изабел проскочила за платьем, Долорес лишь указала, где его взять, но на обратном пути успела остановить девушку:
- Госпожа ударила тебя? Будь очень осторожна, она очень тяжела на похвалы, но легко заносит плеть. Часто не нужно никакой вины, чтоб получить наказание от неё. Старый господин по сравнению с ней - ангел небесный, да простит мне Мадонна такое сравнение. Юная госпожа совсем не знает пощады и милосердия. Ни в чем с ней не спорь и зли её, очень тебя прошу - достаться может всем... Всё, иди, времени нет...
И старая рабыня пошла по коридору, неся небольшой мешок пшеничной муки на кухню - печь хлеб для хозяев.

Отредактировано Sophia Brunner (2012-03-13 21:39:43)