Закрытая дверь томила рвущийся на волю ароматный запах жареной дичи, заполнивший кухню и дразнящий вкусовые рецепторы. Девушка приоткрыла духовку и удовлетворенно улыбнулась - румяная индейка аппетитно возлежала на противне. Когда есть, для кого стараться, навыки получаются и запоминаются сами собой быстро, ибо в радость. Руки в толстых рукавицах потянулись внутрь, и блюдо вечера перекочевало в блюдо с прозаичной голубой каемкой. Отнеся его в гостиную и поставив во главе небольшого круглого столика из темного дерева, Мишель представила себе улыбку подруги - самую чудесную улыбку, какую ей только доводилось видеть. Кто бы мог подумать, что невинное (или очень даже виноватое) представление с ее случайным участием обернется в это, в то, что длится уже полгода.
По телефону Кьяра сообщила, что у нее есть разговор, и весь день девушка, словно несмышленая и неопытная школьница, думала о черноволосой итальянке. Непредсказуемой, страстной, живой, яркой... можно подобрать кучу эпитетов, отражающих качества, которые так полюбились в ней. Те, каких не найдешь в самой Мишель. Одному ее задорному взгляду по силам уладить возникшее, было, между ними непонимание, усмирить сомнения и придать встрече незабываемое очарование.
Прозвучал звонок в дверь. Девушка сняла фартук и довольно осмотрела комнату. Через тонкий тюль на восьмой этаж пробивалась только темнота зимнего вечера и мерцали за окном тихие хлопья падающего снега. Но в небольшой гостиной было светло и уютно - из-за двух десятка свечек, хаотично расставленных по всем имеющимся ровным горизонтальным поверхностям и двойного подсвечника на самом праздничном столе.
Дверь в спальню заблаговременно прикрыта, фартук убран, волосы распущены мягкими каштановыми волнами, из одежды - сиреневая блузка и темные джинсы. Можно сказать, по-домашнему. Уж очень Мишель любила домашний уют и вечер в приятной компании, плавно и романтично перетекающий в ночь.
Чувствуя легкое волнения на кончиках пальцев и одновременно детское нетерпение, девушка подскочила к входной двери и тут же открыла ее, без взгляда в дверной глазок, улыбаясь гостье тепло и радостно.
- Здравствуй, милая...
Целовать через порог - плохая примета, но куда уж сдерживать чувства, если так хочется. Мишель нагнулась к любимой брюнетке и коротко и игриво поцеловала ее в губы.
- Проходи.

Добродушный смех почти сорвался с губ в ответ на внезапную выходку, но не успел, прерванный до боли серьезным и холодным взглядом. В другой раз за внезапным жестом или чудным поступком последовала бы ослепительная улыбка, но от этого "ничего" на лице Кьяры становилось не по себе. Настолько, что это отразилось легким непониманием и немым вопросом. И лучше бы не слышать ответ.
Не было лихорадочного потока мыслей, из которого можно выбрать хотя бы одну мало-мальски подходящую. Пугающая пустота в голове, недоуменный взгляд и опущенные руки.
Ты шутишь? Ты, должно быть, шутишь...
Такие вещи страшно озвучивать - а вдруг не шутит?
- В чем дело? - с первой произнесенной фразой стало чуть легче, в том числе с осознанием ситуации, хотя жилка на виске, прикрытая каштановым локоном, нервно билась в надежде, что тут какая-то ошибка. Поток мыслей восстановился, выдавая различные версии и объяснения - от самых нелепых до вполне правдоподобных. Вместе с ними появились вопросы, пока что не выплеснутые, ожидающие своей минуты и еще более жаждущие ответов.
Мишель осталась стоять на своем месте, забыв о раскрытой двери и уже готовясь спросить еще одно банальное "что-то случилось?"

Она улыбалась, смеялась, как обычно, почти естественно. Почти. За маленьким исключением, что показываемые эмоции сплошь пропитаны фальшью.
Зачем ты лжешь?
Непринужденность. Тоже искусственная.
Этот спектакль для меня? Или для тебя? - настроение становилась все более мрачным. Это отражалось в нахмуренных бровях, недоверчивом взгляде и плотно сжатых губах. Мишель покачала головой, опустив взгляд на уровень бедер девушки, чтобы не смотреть на ее красивое, искаженное гримасой лицо, и найти в себе самообладание. Его было достаточно. По крайней мере, пока.
И Кьяра раскрыла карты.
Надоела... - эхом отозвалось в мыслях. Эванс грубо перехватила руку, взявшую ее за подбородок и заставившую снова посмотреть любимой девушке в глаза. Грубо, неосознанно сильно, но... не для того, чтобы навредить, хотя синяк может остаться. При всем желании Кьяре вряд ли удалось так просто вырваться.
- Единственная индейка, которая меня возбуждает, это ты, - воображение зачем-то дорисовало картинку, описанную итальянкой. Только вместе с головой брюнетки на румяном поджаристом теле. Картинка вызвала однократное нервное подергивание уголка губ.
- Есть, - спокойно, даже беззлобно произнесла Мишель, потягивая девушку на себя. - Почему сегодня? Я надоела тебе именно сегодня?
Нет прозаичней даты, чем годовщина. И Эванс считала, что заслуживает куда более внятного объяснения. Она делала все, что считала нужным и до сих пор не встречала ехидства в своей адрес.
Или те кратковременные... - порой она ловила неоднозначные взгляды, жесты, слова Кьяры, но быстро о них забывала. Сейчас осознание собственной глупости заливало с лихвой, но не до такой степени, чтобы отпустить ее руку - только чуть ослабить хватку.

Она не поняла вопрос или сделала вид, что не поняла. Да, Кьяра всегда была дерзкой, непокорной, ее требовалось завоевывать. Это нравилось, это возбуждало, это отличало ее от других. Может ли быть, что одной нежности недостаточно, чтобы растопить ледяную крепость?
Все может.
Мишель молча втащила девушку в квартиру и закрыла за ними дверь. Не заперла, она не маньяк, способный держать свою пассию в плену.
Она уже отпускала. Дорогих сердцу, любимых... или это слишком громкое слово. Запавших в душу - это подойдет. С легким сердцем и спокойной совестью. Если есть причина уйти, то несправедливо удерживать силой. Эванс всегда удерживала только лаской.
- Когда это началось? Почему ты ничего не говорила? - она не предлагала пройти в гостиную только потому, что не была уверена, что Кьяра примет предложение. Отпускать ее сейчас, без ответов, настоящих, без напыщенной дерзости - слишком больно.
Чего ты хочешь в действительности?
Инь и янь. Отсутствие качеств у одного восполняется их наличием у другого - так было у них, и это радовало, это вселяло надежду на какое-то будущее.
Ты, правда, хочешь избавиться от Нас?

У меня плохо со зрением, но я ведь не слепая... - в горле пересохло. - Говорила?
Без толку припоминать то, что было или чего не было. Пока мысли судорожно пытаются уложиться в голове, а мозг отреагировать. Да, глупо получилось.
И кто кого терпел?
Чувство собственного достоинства не стоило ни гроша, если поставить его выше собственного счастья. И Мишель была готова поступиться им, будь в этом смысл. Будь нужны Кьяре ужин при свечах, постель в лепестках роз, романтика домашнего уюта... И почему казалось, что нужны были?
Ей или мне?
- Прости, - короткое, негромкое, вслед уходящей спине. Она бы перешагнула через себя, остановила, упала на колени и крепко обхватила руками. Но не такое перешагивание интересовало итальянку... А то, что не могла понять или даже принять уверенная в своем стиле жизни Эванс.
Чувство вины, откуда оно взялось?
- Черт! - прикрикнула девушка, пиная ни в чем не повинную тумбочку, когда дверь за Лацци уже закрылась. Тошнотворно приятный запах жареной индейки раздражал обоняние, Мишель вошла в гостиную и с упреком осмотрела праздничную обстановку. Выхватила бутылку шампанского из ведерка со льдом и хлебнула из горла, непременно подавившись холодными пузырьками и закашлявшись.
Я все ей расскажу, объясню, извинюсь... пусть хотя бы выслушает... она поймет... хотя бы узнает. А потом все неважно...
Девушка рванула прочь из квартиры, не накидывая на себя ничего и оставаясь в домашних тапочках.

Отредактировано Mishelle Evans (2012-02-25 00:12:42)

Кнопка лифта горела с утомительным ожиданием, оповещая о том, что позарез нужная металлическая коробка где-то в пути. Мишель махнула рукой и ринулась к лестнице. Восемь этажей. Где она может быть? Еще едет, спустилась на первый или уже вышла из дома? Пренебрегая ступенями, девушка скатилась по перилам, как это было когда-то в школьные годы.
Три этажа позади - так мало и мучительно долго. Воздух словно загустел, мешая движению ускориться. Один из жильцов ждет лифта, и - о чудо - двери открываются.
- Извините! - Эванс прорывается вперед него и нетерпеливо нажимает нужную кнопку. Нет времени ждать нерасторопного удивленного типа.
Может, по лестнице было бы быстрее? - руки сложены на груди, а нога в домашней тапке нервно постукивает по металлическому полу. - Ну же... не тормози... и не вздумай застрять!
Вырваться на улицу, прорезать телом прохладу зимнего вечера и увидеть быстро удаляющуюся фигурку за пеленой снежных хлопьев.
Кьяра... Кьяра! Кьяра, стой!
Поскальзываясь в неудобной обуви на не менее неудобной для бега мокрой земле, девушка бежала на пределе своих сил. Расстояние снчала неохотно, затем заметно сокращалось, пока руки не обхватили любимую. Грудь вздымалась от частого глубокого дыхания.
Поймала...
Тело била легкая дрожь - то ли от быстрого бега, то ли от минусовой температуры, то ли от банального человеческого волнения.
Поймала.
- Кьяра, не уходи... еще не все... Мы еще не все выяснили. Я виновата, прости. Пропускала мимо ушей... не специально, просто так получилось... Еще не все кончено, - речь была сбивчивой и очень быстрой. - Я все попробую. Ради тебя, ради нас... Давай дадим нам еще один шанс... Все может получиться... - как бы серьезно ни звучали слова, проигнорировать совесть, которая не позволяла давать столь легко непростые обещания, Мишель не могла и чуть тише добавила: - А если нет, тогда я не буду держать... Пойдем домой, Кьяра...
Руки на секунду отпустили и тут же подхватили девушку, уместив ее на плече Эванс. Сил хватит, как бы тяжело ни было - и физически, и морально. Это вопрос принципа, вопрос будущего.

Отредактировано Mishelle Evans (2012-02-25 17:02:34)

То ругается, то смеется. Теперь Мишель ясно осознавала, что понимания между ними как такового практически не было. Человек так устроен: он слышит то, что ему кажется ему говорят, а не то, что пытаются вбить в голову на самом деле. Вот и она улавливала лишь то, что хотела.
Эванс отпустила свою принцессу, продолжая чувствовать давление невидимой ноши на плечо, но не подавая вида. Девушка молча кивнула, внешне принимая на веру данное ей обещание. Молча - чтобы не наговорить еще массу ненужных слов, вертящихся на языке. Внешне - потому что внутри била нехилая дрожь от нахлынувшей радости и сомнений, что Кьяра просто развернется и уйдет. Не хотелось оставлять ее здесь, пришлось приложить усилия, чтобы не втащить брюнетку в спасительное тепло помещения, огороженного крепкими родными стенами.
Поймать взгляд и убедить в серьезности своих намерений, прежде чем скрыться за входной дверью и направиться к лифту, только что подъехавшему на первый этаж вместе с тем самым пораженным ее нахальностью жильцом.
В квартире было темно. Свечи захлебнулись собственным расплавленным воском, самыми стойкими оказались те на столе рядом с злосчастным праздничным ужином, но и их конец был близок. Мишель натянула ботинки, схватила куртку и ринулась обратно.
Почему на улице? Почему не дома? Девушка неохотно, но понимала ответы на эти вопросы. Пыталась понять. Что же было такого напоминающего башню, тюремную камеры в ее квартире. Она ведь даже никогда не закрывала дверь за своими пассиями, не удерживала и спокойно воспринимала их уход. В сложившейся ситуации было слишком много противоречий, и постичь их могло помочь только время, которого было в обрез, или грамотное объяснение Кьяры, которая ждала снаружи.
Глухой удар сердца, толчок двери...

Кьяра действительно дождалась, хотя и верхом на мотоцикле. Но это неважно. Она здесь, дает еще один шанс.
Мишель быстро сократила расстояние до байка, попутно гадая, что запланировала продемонстрировать ей брюнетка, безмолвно села позади девушки. Ей уже доводилось путешествовать таким образом вместе с партнершей. Скорость, свищущий в ушах и бьющий в лицо ветер... совершенно неприспособленная для разговора обстановка. Значит, Кьяра решила поступить иначе, объяснить по-другому. Девушке лишь оставалось довериться ей, как она сделала только что, когда без явной гарантии на то, что ее дождутся, вернулась в квартиру в одиночестве. Оставалось надеяться, что смысл происходящего не улетучится, а глаза не застелет пелена непонимания.
Покажи...

Разрывающий снежную пелену зимнего вечера, байк одаривал девушку отрезвляющим холодом и напрочь выгонял все мысли из головы. Стоит ему сказать спасибо за это. Кьяра затормозила у входа в городской парк - по-настоящему снежное место, в отличие от асфальтированных улиц, благодушно сохраненная людьми часть природы посреди бетонного лабиринта. Итальянка соскочила с мотоцикла и ворвалась в задремавшую и ничем и никем до этого момента не побеспокоенную сказку, сразу же нарушив ее своим искристым, приятным сердцу смехом.
Мишель медленно двинулась вслед за ней и чуть ускорялась, когда брюнетка ускоряла шаг, углубляясь в недра парка.
- Я смотрю... - прошептала девушка, вслушиваясь в восторженные речи спутницы и пытаясь уловить их смысл. Вернее, старательно пытаясь ухватить суть всего, что окружало заветные слова признания.
С Кьярой было трудно не согласиться, но и... все было так просто. В ее мечтах не было ничего сверхъестественного или пугающего, чего бы Мишель испугалась или чему могла воспротивиться.
Чувствуя, как радость волнами движется от разгоряченного сердца до кончиков пальцем, Эванс не смогла сделать лучше, чем чуть развернуть корпус, когда в нее полетел снежок. В итоге неожиданная атака врезалась в плечо девушки и осыпалась с гладкой поверхности куртки.
Я люблю тебя... - эхом раздалось в мыслях, но следующее, что говорила итальянка, заставляло брови незаметно хмуриться. В этом... да, в этих картинах была определенная романтика. Но была и другая сторона - практическая. Мишель не могла себе позволить такие путешествия из-за не слишком стабильного заработка. Да, Кьяра была богата, но это не то. Не то, когда не можешь позволить себе чего-то сама. И можно ли брать такой грех на душу, как настоящий риск жизни своей возлюбленной...
Всерьез ли она говорит про исламистов?
Эванс не была против путешествий, приключений, если счастливый исход гарантирован хотя бы на семьдесят процентов, не считая крушения самолета или парохода и всяких других вещей типа болезни или отравления, которые и так могут случиться в обычной жизни.
Ты могла бы... а я... я не очень, - она грустно улыбнулась, скрывая свои настоящие мысли и легко уворачиваясь от снежка, наклоняясь к земле, чтобы слепить собственный. А пока она наскоро собирала снег, еще одна атака устремилась из рук брюнетки, и чтобы уйти от нее, пришлось перекувырнуться в снегу - оказаться в нем целиком, но избежать коварного снежка. Ответный бросок тут же устремился вслед Кьяре, но встретил препятствие в виде широкого ствола дуба. Мишель рассмеялась звонко и искренне, тая те практичные мысли, которые пришлись бы итальянке совсем не по вкусу.

Похоже, Мишель уже пустила здесь корни. Достаточно глубоко, чтобы вырвать из земли голыми руками было невозможно, но недостаточно крепко, чтобы не осталось ни единого шанса на побег. И единственная возможность - взять топор. Пустить кровь по белоснежному покрову зимы, причинить массу душевных мук, случайно спутанных с физическими, оставить красные подтеки на ногах, свидетельствующие о моральной травме. И даже если получится, то успевшие прорости корни останутся в земле, и сердце будет заунывно тянуть "домой", пока они не сгниют и не растворятся.
- Ты слишком хорошо меня знаешь, - по-доброму улыбаясь, ответила Эванс. Но нет, она не стремилась к богатству. дело было в счастье, в гармонии с собой, и неважно, где постигать эти чудеса и что поможет их добиться.
Мишель торжественно вручила любовнице топор.
- Хорошо, - произнесла она, тепло смотря на нависшую над ней девушку.
- Хорошо-о-о! - счастливо кричала, пока, сплетенные, они катились вниз по пологому склону. Снег забивался за шиворот, под джинсы, в ботинки, неприятно холодил и колол кожу. Но это было неважно. Просто потому, что было вместе.
Эванс совершила еще один переворот и оказалась сверху, приложила отчего-то горячую ладонь к щеке Кьяры и ласково заглянула ей в глаза.
- Пусть будет Флорида. Для начала... - во взгляде искрилась здоровая доза задора, которая все это время пряталась за маской умиротворенности. Маской или второй кожей, которую долго придется сдирать перед зеркалом у раковины. Если придется. Мишель по-прежнему считала, что нет ничего плохого в спокойствии хотя бы потому, что человек не выдержит постоянно бурлящих эмоций, и славно иметь такое пристанище.
- Ты, я, крошечная квартира и огромный океан, до которого рукой подать... Да, мне нравится, - она говорила искренне, рисуя воображением только что озвученную картину. - А когда надоест, ткнем пальцем в глобус... - Шелли, как ее называла итальянка, рассмеялась и поделилась своим весельем с Кьярой через игривый короткий поцелуй, которого брюнетка лишила ее при встрече.

Отредактировано Mishelle Evans (2012-02-28 13:47:50)

Мишель рассмеялась. Даже будучи совершенно взрослой, независимой и трезвомыслящей, Кьяра умела вести себя непосредственно и... по-детски. Сочетание этих умений вызывало неподдельное восхищение и упоение моментом. И под властью момента коварство итальянки сошло бы ей с рук, но именно рука стала тем, что прервало веселый террористический акт с ее стороны, затмив его не менее задорным террористическим действием самой Эванс. Она схватила подругу за щиколотку. Рванувшая по склону Кьяра, встретив натянутое сопротивление нижней конечности, не могла не упасть.
- Долой гравитацию, - похожим тоном возгласила Мишель и тут же вскочила на ноги. Но, чтобы не попасться в ту же ловушку, она предпочла потратить пару секунд, чтобы обежать склон с другой стороны в относительной безопасности от деятельности брюнетки. На бегу она подцепила снега в пригоршню и начала лепить из него комок на случай, если придется отбиваться от снежной атаки.
Что я творю... прям детсад какой-то, - девушка смеялась своим мыслям и задвигала их подальше. Вечерний забег в белом парке, со снегом во всех местах, куда он успел забраться и начать таять от разгоряченного тела, не без труда перебирая ногами и увязая ими в пушистом ковре... это было... весело. Порой не хватает детских мелочей в повседневной монотонной жизни. А потом солнечная Флорида.
Неужели мы взаправду туда поедем? - Мишель мало путешествовала, в том числе по стране. - Мне уже за двадцать, а я так мало видела... - осознание узости своего кругозора выразилось в красноречивом возмущенно-насмешливом взгляде. Эванс обернулась, чтобы определить местонахождение Кьяры, сама скрывшись за нешироким стволом дерева, если девушка вдруг захочет отомстить.